Скромная афиша на калитке Дома-музея писателя М.М. Пришвина в подмосковном Дунино извещала, что здесь состоится выступление певицы Евгении Смольяниновой. Вход – кому сколько не жалко. По окончании – чай из самовара. Только о бубликах и пирожных нужно позаботиться самим. (Из интервью газете «Трибуна»).
Концерт Евгении Смольяниновой в Челябинске состоится 21 сентября 2014 года
Концерт на импровизированной сцене под открытым небом и жарким июльским солнцем Евгения Валерьевна начала со своей «визитной карточки» – песни «Колокольчик». Помните? «В лунном сиянии снег серебрится, вдоль по дороге троечка мчится. Динь-динь-динь…». После выступления удалось поговорить с певицей, пока шли к чайному столику. Общение, пусть и мимолетное, получилось таким же простым и задушевным, как и ее песни.
– Евгения, почему для своего концерта вы выбрали именно лужайку Дома-музея М.М. Пришвина?
– Действительно, я первый раз в жизни пою в такой обстановке. Солнце в глаза светит. Но давно обещала выступить здесь, а заодно и поддержать тех, кто сохраняет эту красоту, кто действует, чтобы пришвинские места не так уж сильно застраивались. К тому же мне кажется, что такие романсы из моего репертуара, как «На заре ты ее не буди» и должны звучать в русских усадьбах. По крайней мере, они рождены атмосферой русской усадьбы, особого склада русской жизни, по которой я, например, нет-нет да затоскую. Тем более, что они сейчас практически нигде не звучит. Не знаю, как вам, а мне не хватает этого.
– В репертуаре Евгении Смольяниновой много произведений, так или иначе связанных с историей России.
– Я не случайно рассказываю о том, что пою. Это не только песни и романсы, но это еще человеческие судьбы, в которых представлена вся история, вся наша предшествующая жизнь. Очень важно, кто это пел, и при каких обстоятельствах.
К примеру, Илья Алексеевич Бриттен. Родился в Казани, окончил Казанскую духовную академию. После революции эмигрировал во Францию. И в 1942 году был расстрелян фашистами, как заложник, в Париже. Он писал стихи, памфлеты, философские работы. Одно стихотворение просто ранило мое сердце, и появилась песня. Она называется «Вечерняя». А в ней такие слова: «Это было в России, а быть может в раю…».
Или вот эта колыбельная, особенная колыбельная, которая тоже нуждается в комментарии. Она написана на стихи К. Р. – царского поэта Константина Романова. Стихи написаны по случаю рождения его первенца – великого князя Иоанна Константиновича Романова. Он разделил участь всей царской семьи в Алапаевской шахте. Вместе с княгиней-мученицей Елизаветой Федоровной, инокиней Варварой. Именно ему княгиня Елизавета перевязывала своим апостольником раны. Они погибли не сразу. Упали на выступ шахты. И там задержались. И из шахты долгое время было слышно пение. И вот его отец написал такие удивительные слова:
В тихом безмолвии ночи,
С образа в грусти святой,
Божией Матери очи
Кротко следят за тобой.
Сколько участия во взоре
Этих печальных очей,
Словно им ведомо горе
Будущей жизни твоей.
– Некоторые вещи звучат в вашем исполнении по-иному, не так, как мы привыкли их слышать.
– Это в полной мере относится к романсу, который считался любимым романсом русского дворянства. Его мелодия лежала в основе марша царской армии, потом она перекочевала и в белую армию. После революции слова поменяли, и появился уже известный всем нам марш Красной армии «Рвутся снаряды, трещат пулеметы». Речь идет о романсе «Белой акации цветы душистые». Я его исполню так, как он был изначально написан. До определенного времени он вообще был запрещен к исполнению. Поэтому специально для картины «Дни Турбиных» был написан романс-дублер. Его многие знают гораздо лучше, чем подлинный романс.
Революция расколола наш народ на тех, кто уехал и тех, кто остался. Кто-то изменился, кто-то не изменился до смерти. У меня есть песня на стихи Владимира Набокова «Расстрел». Набоков покинул Россию. Но, наверное, всякий, кто всерьез интересовался творчеством этого писателя, не мог не заметить его любви к родине. А ведь его судьба сложилась достаточно успешно, творческая судьба, что очень важно. Но родина не выходила у него из сердца, наверное, никогда, может быть даже несмотря на желание вычеркнуть ее.
Бывают ночи: только лягу,
в Россию поплывет кровать;
и вот ведут меня к оврагу,
ведут к оврагу убивать…
Но, сердце, как бы ты хотело,
чтоб это вправду было так:
Россия, звезды, ночь расстрела
и весь в черемухе овраг!
– В вашем творчестве отчетливо слышны православные мотивы.
– Сейчас я работаю со стихами Натальи Ануфриевой. Ее мало кто знает, кроме близких ей людей и тех, кому ее стихи попали в самое сердце. Я из их числа. Судьба этой женщины в некотором роде типична для судьбы интеллигента XX века. Она практически все свои лучшие годы просидела в тюрьме по разным обвинениям. И выпущена была только в 1954 году. И основное свое стихотворение она написала сразу после реабилитации. После тюрьмы приехала жить во Владимир. Была прихожанкой кафедрального собора, писала иконы, работала на фабрике игрушек. Нищенствовала. Жизнь была полна тягот. И, как принято говорить, она разделила судьбы многих людей. А самое главное – судьбу своей родины. Но удивительное дело – ее стихи совсем не мрачные, а скорее возвышенные. Они полны любовью. Наталья была горячо верующим человеком. Я, наверное, первый раз читала стихи, которые так просто, так понятно, так сердечно были обращены к Богу. И в то же время так выстрадано и так глубоко.
В этом мире, где бушуют битвы,
Черной тучей вьется воронье,
Я шепчу единую молитву:
Да прииде Царствие Твое.
Многие свои выступления я завершаю одной песней, которую очень люблю. У нее тоже есть история. Это первая серьезная песня, которую я написала на стихи Лермонтова по заказу для документального фильма про Леонида Утесова. Оказалось, что это стихотворение перед своей кончиной Леонид Утесов просил все время свою супругу читать ему. В советском издании последняя строфа не печаталась. Не знаю, в каком варианте ему читалось это стихотворение, но именно его он все время просил ему повторять. И так родилась эта песня. Она мне очень дорога. По всему – и потому, что это Лермонтов, и потому, что там есть эта последняя строфа.
Когда студеный ключ играет по оврагу
И погружая мысль в какой-то смутный сон,
Лепечет мне таинственную сагу
Про мирный край, откуда мчится он, -
Тогда смиряется души моей тревога,
Тогда расходятся морщины на челе.
И счастье я могу постигнуть на земле,
И в небесах я вижу Бога…
А однажды Архимандрит из Троице-Сергиевой лавры сказал: «Тебе нужно петь «Песню про маму». Напели мне ее. Но она показалась мне слишком простой. Потом опять встретились, спрашивает: поешь? Не пою. Он подвел к отцу Матфею. Тот дал листок, где его рукой были написаны слова и нотные строчки. Получив такое благословение, деваться мне было некуда. И я начала ее петь. Ни одной репетиции не было, чтобы я смогла ее допеть до конца. Музыканты начинают играть, а я начинаю плакать. На концерте, чтобы не заплакать, я брала в руки розу и сжимала ее, чтобы уколоть руку и не разреветься. Столько было интересных историй. Люди вскакивали и убегали прямо с концерта. Как выяснялось, бежали навестить маму. В этой песне есть особая сила, оно и понятно: написали ее монахи Троице-Сергиевой лавры. Монашеское творчество обладает особой силой и особенным воздействием.
Счастлив ты, что на земле
Есть кому, переживая, помолиться о тебе.
- Не кажется ли вам, что романс, жанр достаточно камерный, но способный держать большие аудитории, все-таки недостаточно востребован сейчас?
– Почему не кажется? Кажется, конечно. Что, на ваш взгляд, более востребовано – хорошая еда, приготовленная отменным шеф-поваром, или фаст-фуд? Конечно, фаст-фуд. Это всего касается и музыки тоже.
– А у вас есть любимый романс?
- Вы знаете, все, что я пою, люблю очень. Но то, что сегодня звучало, это без сомнения любимое. Очень люблю и «Акацию», и «Мы вышли в сад», и «Динь-динь-динь». Ну а как без любви споешь?
– В настоящий момент кто из поэтов лег вам на душу? С чьими стихами вы сейчас работаете?
– У меня всегда несколько стихов в работе, несколько сборников. Отчасти это делается спонтанно. Никогда не знаешь, что в итоге получится… Вроде пишешь одно, и вдруг неожиданно в памяти возникнет другое. И сделаешь волей-неволей.
О многом еще хотелось поговорить с Евгенией Смольяниновой, но, как говорится, надо и совесть иметь. Полуторачасовой концерт без перерыва на солнцепеке, где вся акустика – старые ели да сосны… Непросто.
Из досье «Трибуны»
Евгения Валерьевна Смольянинова родилась Кемеровской области — русская певица, исполнитель русских народных и авторских песен, романсов. Заслуженная артистка РФ. В студенческие годы с однокурсниками ездила в экспедиции, собирала русский фольклор по северным областям России. Занималась изучением ленинградских музыкальных архивов, открыла и дала вторую жизнь целому ряду забытых городских романсов и песен XIX — начала XX веков. В 2005 году Евгения Смольянинова удостоена премии «Национальное Достояние России» Международного Благотворительного Фонда «Меценаты Столетия». В 2007 — награждена орденом святой княгини Ольги Русской Православной Церкви и орденом «Торжество Православия» Общественного фонда «Народная награда».
АВТОР: Леонид ТИМОФЕЕВ
